-  Началось с того, что я в своё время работал в рекламно-продюссерском центре – здесь, в Петербурге,-  где мы с другими сотрудниками занимались и рекламой, и звукозаписью, и созданием самых разных видеофильмов. Мой коллега Максим Гермагенов – он является и оператором, и монтажёром – параллельно со своими постоянными обязанностями, работал также и над фильмами Андрея Алексеевича. Мы сначала наблюдали за работой Максима, потом он стал показывать нам эти фильмы, советовался с нами. И однажды Андрей Алексеевич пришёл к нам посмотреть очередной монтаж. И ему тогда срочно нужна была музыка к этому фильму.

 - Вы не помните, какой это был фильм?

- Честно говоря, сейчас я уже не помню. Это был релаксационный фильм с видами природы, его надо было озвучить. И Андрей Алексеевич,  обратив внимание, что я в студии работаю и как композитор, и как музыкант, и как звукоинженер, предложил мне написать эту музыку. Я вдохновился видами – они были расположены в какой-то особой последовательности, видимо, по темпу движения природных стихий – и написал достаточно быстро, наверное, часа за три-четыре, достаточно длинный релаксационный трэк. Это была наша первая совместная работа. Андрею Алексеевичу она понравилась, и, таким образом, мы с ним продолжаем сотрудничать по сей день.

- Денис, может, это была "Финская гармония?

- Похоже, что да.

- Денис, могли бы Вы рассказать о работе над этим фильмом подробнее? Насколько интересно было работать?

- Над "Финской гармонией"… Мне вообще интересно работать.

- Замечательно. Интересно работать вообще или интересно работать совместно с Андреем Алексеевичем? 

- Мне интересно работать вообще, и совместно с Андреем Алексеевием в особенности.  Интересно почему? Интересно прежде всего потому, что взаимоотношения, подобные тем, которые складываются с ним, найти в принципе трудно, да и едва ли возможно. Это как на  человеческом, на дружеском уровне, так и на рабочем. Что касается работы, то, хотя с точки зрения социума и есть такая градация "клиент – заказчик", в наших взаимоотношениях с Андреем Алексеевичем это потихонечку уходит, и, мне кажется, совсем уйдёт в прошлое. Мне интересно с ним работать также и потому, что таких людей в моём окружении больше нет: людей такой силы, такой внешней силы и такой внутренней силы, такой мудрости. Поэтому интересно. И, если даже оставить в стороне музыку, я многое могу у Андрея Алексеевича почерпнуть…

- Я поняла Вас, Денис, спасибо. А теперь, если музыку не оставлять в стороне, как складывается Ваша совместная работа, Ваши взаимоотношения с Андреем Алексеевичем?

- Если брать музыку, то тут складывается очень нетривиальная история. Происходят очень интересные вещи, особенно те, что связаны с получением информации извне – я имею в виду, какой-то нелогичной информации, которую я не могу как-то назвать, которую я не могу как-то объяснить, то есть каким-то образом вывести на уровень сознания. Я обратил внимание: вот мы встречаемся с Андреем Алексеевичем, он мне приносит какой-то материал – какую-то идею или какой-то фильм, и мы достаточно непродолжительное время обсуждаем, что в итоге должно получиться. Тут же у меня рождаются какие-то идеи, я их стараюсь проговорить, Андрей Алексеевич отмечает, что является ценным, что можно убрать. Вот в таком, я бы сказал, быстром тепме мы обсуждаем будущую работу, и я знаю, что в этот момент происходит ещё нечто очень важное, чего не видно и не слышно.

- Зарождение?

- Совершенно верно. В этот момент я получаю некий заряд. У меня такое ощущение, что я обретаю некое зерно, которое обязательно прорастёт. Причём я совершенно не боюсь потерять это ощущение.

- Вы даже от этого отходите?

- Да, абсолютно. Мы с Андреем Алексеевичем прощаемся. И через некоторое время,  когда я чувствую, что то, что было заложено в момент беседы с ним, начинает прорастать, я сажусь работать. Если передо мной, допустим, фильм, и я вижу, как люди работают в Гранде с Андреем Алексеевичем, то я понимаю, что у них там складывалась своя неповторимая атмосфера…

- Своя атмосфера, свой ритм…

- Совершенно верно. И наблюдение за этим, даже на экране, помогает мне восстановить вот тот самый цвет этой атмосферы, привкус этой атмосферы – то есть какие-то конкретные вещи, которые прорастают в звуки. Я просто пытаюсь описать свои ощущения, не более того.

- Интересный момент: вы выражаете своё ощущение от того, что вы видите, от того, что происходит  на экране?

- Мне так кажется, во всяком случае.

- Ну если в творчестве не выражать своё отношение, то что же выражать?!

 - Совершенно верно. Видите ли, написание музыки вообще такая странная вещь, которую объяснить достаточно сложно. Я понимаю, что можно, говоря об этом, использовать какие-то термины, какие-то шаблоны, и такой подход достаточно часто используется. Я иногда просто выражаю своё ощущение, своё мнение. А иногда случается такое, что ко мне просто спускается некий шарик, погружается в меня, и я понимаю, что согласен ли я с этим, или не согласен – нужно это проявить. Вот как-то так всё получается, особенно в работах с Андреем Алексеевичем.

 - Вы могли бы рассказать о конкретных работах?

- Собственно, даже "Финская гармония". Всё происходило в том же ключе, как я рассказывал. Мы встретились с Андреем Алексеевичем, перебросились словами, тут же возникла пара-тройка идей. Я их высказал, что-то понравилось, что-то нет, под какими-то я поставил себе заметочку: это вот хорошо, надо бы разработать дальше.
 О самой работе. Тот день, когда я почувствовал, что можно уже садиться и начинать писать, у меня выдался достаточно суетным – была масса заказов, связанных с рекламой, с какими-то корпоративными фильмами – вобщем, вещей достаточно рутинных, которыми тем не менее приходится заниматься, – и сам я находился в таком же суетном состоянии. И когда наша студия опустела, все разошлись по домам, я решил, что мне надо на некоторое время остаться, придти в себя: попить чаю, подышать спокойно на балкончике. И вот тут я понял, что я сегодня домой не пойду. 
Я остался на ночь в студии, благо такая возможность у нас существует, предупредил  охрану внизу: ребята, меня не беспокойте, всё в порядке, я просто работаю в ночную смену. Я ещё не знал, что будет. И понимаете, не хотелось бы как-то пафосно об этом говорить …

 - Денис, пожалуйста, скажите пафосно!

 - Дело в том, что, видимо, случился такой акт медитации. Я в принципе особенно плотно этим не занимаюсь. Я чувствую некоторые потоки, пока мне этого достаточно, возможно, в будущем это даст плоды. 
 В ту ночь я начал разрабатывать всё, как обычно: то есть набросал одну тему, вторую, третью, пару мелодий, затем пару фактур, потому что мелодиями я решил особенно не злоупотреблять. И в какой-то момент меня подхватило такое вот медитативное ощущение: одна волна за другой волной. И после такого сумасшедшего дня это действовало очень расслабляюще, и в то же время я понимал, что от каждого движения я получаю и энергию, и отдых – вобщем совершенно безумно приятная была работа. Такое у меня случалось несколько раз в жизни, и это был один из этих случаев, когда я всю ночь провёл в этом медитативном состоянии – чуть ли не с закрытыми глазами нажимал на клавиши, выбирал какие-то звуки, набрасывал, они как-то там смешивались. Иногда возникало ощущение, что некоторые места были совершенно неосознанными. Но, поскольку я неосознанных мест совершенно не боюсь, наоборот, очень ими дорожу, я не стал ничего исправлять.

 - Это, наверное, не так просто проговорить, потому что музыка рождает ощущение совершенно особое.

 - Да, совершенно верно. То есть это некоторые разноцветные нити…

 - Они звучат?

 - Да, они звучат, они ниспадают, и можно любые из этих нитей взять, переплести их, посмотреть, как сочетаются эти цвета. Они разной толщины, из разного материала. Ну это, наверное, такие потоки, которые имеют разную структуру.

 - Денис, слушая "Финскую гармонию", всё это можно ощутить. Музыка переливается, она завораживает, в ней беспредельность, что-то космическое, необъятное, и в то же время удивительно гармоничное.

 - Я, честно говоря, сам для себя не ставил никогда акцента на "Финской гармонии". Для меня акцент был в работе. Но так как сама по себе работа над музыкой обычно никого не интересует, я понимал, что это некая моя внутренняя история, что для других важен прежде всего результат этой работы. И первый – надо сказать, очень неожиданный – отклик на "Финскую гармонию" я услышал после концерта с Андреем Алексеевичем, который проходил в концертном зале у Останкинской телебашни в мае 2006 года. Ко мне подошёл человек и сказал: "Спасибо Вам за "Финскую гармонию".  Я был, честно говоря, очень удивлён. Я работаю с музыкой не один год, не два, не три, а гораздо больше, и никогда не было такой реакции, чтобы человек просто подошёл и поблагодарил за музыку.  Мне было видно, что это для него много значит. Это меня тронуло безумно. Безумно тронуло. Я ещё помню, удивился, и когда приехал домой, поставил "Финскую гармонию", переслушал её, на следующий день ещё раз…

 - А у Вас отношение к собственной работе какое, когда она уже написана?

 - Критическое. Всегда, конечно, есть места, которые меня радуют, которыми я даже горжусь, но, как правило, отношение к проделанной работе очень критическое. Я начинаю видеть какие-то недоработанные технические моменты, думаю, что здесь можно было бы сделать получше, здесь не так звучит, здесь не проработана тема, её можно было бы раскрыть глубже. Есть же множество вещей в звукорежиссуре! И для меня порой бывает достаточно мучительно слушать свои произведения, начинаешь думать: ёлки-палки, что же такое, надо было посидеть, поработать подольше.

 - Денис, как происходит дальнейший процесс Вашей совместной работы с Андреем Алексеевичем?

 - Я пишу, материал отправляется к Андрею Алексеевичу на прослушивание. Как правило, то, что я написал, устраивает Андрея Алексеевича, но бывает и так, что он просит исправить какие-то моменты по настроению или по структуре, особенно это касается фильмов. Бывают и такие работы, когда Андрей Алексеевич в самом начале говорит, что такой-то трэк надо сделать в таком-то ключе. Ну это чисто рабочие моменты, не знаю, насколько это интересно.

 - Денис, а словами можно объяснить, как писать музыку?

 - Нет.

 - И в то же время как Андрей Алексеевич передаёт Вам те идеи, которые раскрываются в музыкальных произведениях?

 - Андрей Алексеевич очень точно умеет передать настроение…

 - Состояние?

 - Совершенно точно, состояние. Он передаёт его мгновенно и очень точно. Это состояние запоминается. Оно каким-то образом откладывается, отпечатывается где-то, и когда заканчивается всякая суета, и я наконец-то имею возможность заглянуть в себя – спокойно, медленно дыша, вот тогда я могу обратить внимание на тот след, который оставляют эти состояния, возобновить их снова.

 - Они Вам интересны?

 - Они мне очень интересны, они мне даже очень полезны, я бы так сказал. И для себя, и для здоровья, я Вам серьёзно говорю. 

 - Я понимаю. Денис, насколько совместная работа с Андреем Алексеевичем сочетается с остальной Вашей работой в музыке?

 - На сознательном уровне я, скорее всего, многих вещей не замечаю. Но, наверное, то же самое происходит и с людьми других профессий. Видите ли, вся моя работа в музыке, как композитора, когда я просто сочиняю песни дома, как участника ансамбля (я играю в группе), как аранжировщика, - вся эта работа ведь не берётся из ниоткуда, верно? Это складывается из каких-то моментов, которые у меня были когда-то, мне запомнились, из того, что у меня было наработано раньше, из того, что приходит в данный момент откуда-то сверху. Всё это перемешивается в конце концов. И поэтому я абсолютно точно могу сказать: всё, что со мной происходит, и в том числе, обязательно, работа с Андреем Алексеевичем – всё это очень сильно влияет на то, что я делаю. Это один из ингредиентов, может быть, из основных ингредиентов, которые я использую для работы.

 - Благодарю Вас. А как происходит работа над песнями, которые начал писать Андрей Алексеевич?

 - Я был очень удивлён, когда Андрей Алексеевич при очередной нашей встрече вместо того, чтобы начать объяснять идею нового произведения, вдруг достаёт пачку листов, на которых достаточно крупным почерком написан текст – графически видно, что это куплеты. У меня сразу же закралась мысль, что это может быть, но я, честно говоря, такого не ожидал. Я привык, что мы делаем музыку, и делаем её определённым образом. Андрей Алексеевич объяснил происходящее: "Я летел в самолёте после Гранд-Мастер-класса, что-то ко мне пришло, и я понял, что выразить это можно только словами". Есть, видимо, и такие энергии, которые выплёскиваются только с помощью слов. Андрей Алексеевич зачитал мне стихи в той ритмике, которую он в себе чувствовал.

 - Наверное, для Вас было неожиданным их содержание?

 - Верно. Я, честно говоря, совершенно не понял, что к чему, потому что, например, те тексты, которые используются в той группе, где я играю, абсолютно другого плана. Но я решил, что у меня нет никакого иного способа вникнуть в тексты Андрея Алексеевича, как просто сесть над ними работать. Что я и сделал. И, к моему удивлению, мелодии полились просто рекой. Я столкнулся с тем, что у меня к одному тексту было написано две-три, а то и четыре совсем разных мелодии. Была даже такая ситуация, когда я аранжировал, то есть привёл практически к готовому знаменателю одну песню в двух совершенно разных вариантах, с двумя совершенно разными мелодиями, и нам с Андреем Алексеевичем пришлось выбирать, на каком остановиться.
 В результате я понял, что тексты Андрея Алексеевича, несмотря на их непривычность – непривычность такого изложения идеи, дают мне возможность написать мелодии – такие воздушные, лёгкие, работой над которыми я раньше особенно не злоупотреблял, потому что немножко всё-таки другое у меня музыкальное направление. А эти тексты – видимо, Андрей Алексеевич настолько хорошо представлял себе, как они должны звучать – проросли именно в том виде, в котором получились.

  - А как Вы их записывали?

 - Очень просто. Я сразу поинтересовался: Андрей Алексеевич, есть ли опыт исполнения, пения, вокальных навыков. Андрей Алексеевич сразу сказал: немного, но он постарается использовать все свои внутренние энергетические силы, чтобы исполнить всё как можно лучше.

 - Андрей Алексеевич с самого начала хотел сам исполнять свои песни?

 - Да. Как мы работали? Набросав несколько вариантов одной и той же песни я, собственно, пел сам – я напевал в студии, или дома – так, как я это вижу, как чувствую. Андрей Алексеевич  приезжал в студию, знакомился с этим, выбранные материалы забирал с собой, домой, и уже дома, видимо, каким-то образом он над этим работал. Как эта работа проходила, я не знаю, но затем мы назначали встречу для того, чтобы записать вокал. 

 - И как происходила запись?

 - Оказалось, что Андрей Алексеевич потрясающе легко всему учится. Движение от дубля к дублю, то есть работа над каким-то куплетом, происходило таким образом. Первый раз спели, я слышу, что не так получилось, и говорю: "Андрей Алексеевич, здесь вот не то, здесь ритмика у нас пострадала, а здесь Вы в нотку не попали".  Следующий дубль – и  это совершенно потрясающе –  на очень ощутимую ступень сделан лучше. Двигаемся дальше, осваиваем следующую ступень, и сразу видно – целый кусок исправлен. Очень быстро. Вы знаете, это так же удивительно, как если бы растение выросло передо мной прямо на глазах. Буквально. Конечно, есть вещи, которые можно освоить только, занимаясь этим годами. Такие моменты в пении исправлялись настолько, насколько это возможно на данный момент. Задача, собственно, состояла в том, чтобы наполнить пение эмоцией, наполнить его энергией нужного качества, сделать это в хорошем, добром расположении духа, и, мне кажется, это удалось.

 - Вам однозначно это удалось. Денис, Вы рассказывали о работе над диском под названием "Небесная медитация". А второй диск "Это Ты" – это уже другие песни?

 -  Да, это уже был второй заход.

 - Насколько над ним было интересно работать?

 - Я уже понял стилистику текстов Андрея Алексеевича. Уже был первый опыт, и мы знали уже, в каком направлении двигаться, где нас ждут опасные места, где надо быть более осторожными, более внимательными. Соответственно, эта работа прошла достаточно гладко, достаточно быстро, и, конечно же, очень интересно.

 - Там тематика уже другая?

 - Да, но я материал, над которым мне неинтересно работать изначально, не беру. Конечно, бывают исключения, как в любой профессии, но всё-таки я стараюсь за такую работу не браться. Это очень истощает.

 - Несмотря на любое вознаграждение, денежное, допустим…

 - Да, самой собой. Поэтому работать над вторым диском было интересно, интересно безумно. И материал тоже там необыкновенный. И, повторяю, Андрей Алексеевич сам по себе человек совершенно удивительный, с которым всегда интересно и полезно встретиться.

 - И каждая встреча непохожа одна на другую.

 - Да, совершенно верно.

 - Вы какие-то новые для себя открытия делаете?

 - Обязательно. Они сами собой приходят, эти открытия. Но всё-таки есть продукт, который я делаю для Андрея Алексеевича, для слушателей, и есть открытия, касающиеся меня лично, моего внутреннего мира. Некоторые вещи я отмечаю исключительно для себя. Ну, например, как человек, который занимается цигун. Ведь эта работа у него происходит всё-таки для себя. Да, он наполняется энергией, приходит в соответствующее состояние. Для чего? Естественно, в том числе, для того, чтобы поделиться потом со всеми какими-то плодами этого своего состояния. И поэтому есть такие моменты в общении с Андреем Алексеевичем, которые остаются тайной только моей.

 - Это, наверное, совершенно естественно. Денис, о работе над новым диском, который ещё не вышел…

 - Тут сразу хочу сказать, что о работах, которые ещё не вышли…

 - Вы о них не рассказываете.

 - Я о них стараюсь не рассказывать ничего. Наверное, многие уже обратили внимание, что как только начнёшь говорить: вот я собираюсь сделать это-это, то сразу… Я не могу ничего объяснить, видимо, это какой-то энергетический закон, который работает почему-то очень точно, поэтому я побаиваюсь говорить…

 - Тогда оставим это.

- Я с удовольствием об этом расскажу, когда всё будет готово.

- Спасибо. Как Вам понравилось выступать в концертах с Андреем Алексеевичем?

- Для меня это тоже было достаточно неожиданно, хотя я занимаюсь концертной деятельностью постоянно.

 - Ваша публика клубная?

 - Публика? Да, клубная. Моё направление – это рок, достаточно экспериментальный, как говорится, прогрессивный, то есть рок, который разрабатывает новые идеи и т.д. Это клубная музыка, это молодёжь, это достаточно громкий, такой отвязный саунд. На концерте Андрея Алексеевича была совершенно другая история. Если честно, я сам до сих пор не понял, что тогда произошло. Когда начался концерт, я уловил: всё, что от меня требуется - это не зажимать себя ни в коем случае, а поддаться, отдаться той волне энергии, которая возникала непосредственно на сцене. Я понял, что эта энергия – положительная, энергия светлая и добрая, и я вполне могу ей довериться. 

 - То есть это было несложно?

 - Это было несложно и очень приятно.

 - Как работать без репетиций?

- Денис, а разницу между петербургской и московской атмосферой выступлений Вы чувствовали?

-Вы знаете, что касается обычных моих выступлений, то я для себя уже определил цвет этого настроения.   А вот на эти концерты – их было два всего – по моим первым впечатлениям, публика, как в Москве, так и в Петербурге, приходит с более-менее устоявшимся, понятным, с более-менее чётким ощущением открытости, доверия…

- Мне это очень нравится, и в том числе потому, что в клубах, где я обычно работаю, всегда есть люди, которые приходят в первый раз. Это процесс перманентный. Конечно, есть публика постоянная, люди, которые знают, на что они пришли, а есть те, которые этого абсолютно не представляют. И этот момент, ощущение недоверия…

 - Не то что непонимания, а именно недоверия?

- Совершенно верно. Недоверия, закрытости – такой момент всегда присутствует.

 - А когда идёт открытый творческий процесс, то всё-таки…

 - Конечно, идёт свободная передача энергии залу и свободное получение её в виде эмоций обратно, уже в какой-то другой реинкарнации. Это же самое важное в отношении между артистом и публикой. Вот, собственно, и всё. А так приходится работать, пытаться раскрыть тех людей, которые в зале находятся. 

 - А лиричность некоторых мелодий, она расходится с той тематикой, в которой Вы обычно работаете, насколько Вам было интересно работать над ними?

 - Это было некое отступление от той общей стилистики, которой я обычно занимаюсь, но в такие моменты я говорю себе: а почему, собственно, и нет.  Ведь я давно уже понял, что зацикливание, надевание на себя каких-то шор, хождение по длинным и узким коридорам, наверное, даёт свой плод, но мне всё-таки хотелось бы действовать по-другому, хотелось бы расширять свой кругозор. Поэтому, когда есть возможность заняться  своим любимым делом, но немного в другом направлении, я всегда стараюсь сделать это как можно лучше, насколько я могу. Поймите, что в студию приходят совершенно разные люди – и рок-музыканты, и исполнители, и такие вокалисты, и сякие вокалисты – опытные и неопытные, со слухом и без оного. Мне очень нравится, что моя работа обладает широчайшей палитрой, и у меня есть возможность поработать и таким цветом, и таким, проявить себя и так, и эдак. Это – моё, поэтому я этим и занимаюсь.

 - А какие цвета вносит работа с Андреем Алексеевичем Левшиновым в эту палитру?

 - Конечно, эта информация никому никакого смысла не даст, но для меня это цвет небесно-голубой – раз, белый – это два, и иногда это цвет красный, который ближе к бордовому – три. 
 Вообще эти музыкальные энергии, эта музыка, которая льётся, она иногда проявляется у меня в виде цвета. Такое бывает, хотя это не даёт никакого чёткого результата и в этом нет никакого смысла.

 - А эти потоки, они разные по ощущениям?

 - Каждый из них обладает своим настроением: бывают агрессивные потоки, бывают амёбные -  совершенно никакие, как пластилин, бери и лепи, что хочешь, а бывают и строптивые. Но потом это всё совершенно стирается и остаётся только музыка. Все эти подводные, закулисные вещи, я считаю, никому не интересны и не важны. Главное в нашей совместной с Андреем Алексеевичем работе состоит в том, чтобы то, что мы делаем, приносило людям радость, приносило пользу, оставалось в сердцах чем-то добрым. Это основная задача. А уж как это всё происходит – собственно, не так и важно.

 - Вы, наверное, Денис, правы. Но эти вопросы появляются у слушателей, и мне кажется, это очень такая хорошая, очень добрая любознательность: каким образом это происходит, как это получается. Я благодарю Вас, было, говоря Вашими словами, безумно интересно. И в конце нашей беседы, прошу Вас, заключительный аккорд.

 - Заключительный аккорд? Мне безумно приятно, что Вы приехали, что мы с Вами общались. Мне очень удивительны вообще все эти вопросы, и вообще всё, что связано с Андреем Алексеевичем, с нашей работой, с моей работой. Тут сюрприз за сюрпризом. Постоянно открываются новые двери, и меня это очень привлекает. Мне бы хотелось, чтобы то, что делает Андрей Алексеевич, то, что делаю я, что мы делаем вместе – чтобы плоды этой работы помогали людям открывать новые двери. В том числе те, которые уже открыл я. Я бы очень хотел, чтобы те светлые состояния, которыми я очень дорожу, чтобы они передавались. Я бы очень хотел, чтобы эти произведения, эти выращенные и взлелеянные плоды были полезны, были приятны, и чтобы они оставались в сердцах людей. Вот это, собственно, пожелание и самому себе, и слушателям. Это самое главное. Остальное – неважно.