Свидание с Небом

Небо вплывает в пространство моей московской квартиры через большие окна в полукруглых эркерах и заполняет всё собою, как будто нет разделяющего нас стекла. Мне доверена как мистерия заката, так и тайна зарождающегося дня. Я купаюсь в океане солнечного света, в безмятежной синеве дневного простора, пронзительной свежести ночных сумерек, магической необъятности ночного покрова.

Небо так близко, что мы с ним постоянно общаемся. Но это – городское небо, под которым переливаются тысячи ночных огней, высятся небоскрёбы, текут по асфальтовым дорогам потоки бесчисленных автомобилей. За городом небо другое.. Оно тоже заполняет пространство комнаты вместе с рассветом, то полыхающим таинственными красками, то спокойно светлеющим сквозь заволакивающие его облака,  и здесь оно ближе.

Сегодня утро началось грандиозной феерией восхода. Сначала в окно вплыл ярко-золотой месяц прямо из светлеющей густоты ночного неба. Потом край тёмной синевы на востоке озарился алым огненным сиянием. В алости пламенеющей дали вырисовывались ярко-синие облака, такие непривычно-синие острова среди розовато-изумрудной прозрачности небесного простора.

Этот фантастический свет разливается всё шире, близится, заливая всё больше пространства, в его сиянии тают предрассветные сумерки. Розовато-синий свет смешивается, причудливо перетекая друг в друга, небо постепенно светлеет и голубеет.

В эту красотищу хочется влететь или соединиться с ней, плавно перетекая в сиянии света и цвета, прозрачности, густой синевы и солнечной огненности – огня Восходящего Светила.

И вот уже поют птицы, и земля открывается навстречу зарождающемуся дню, и совсем близким кажется край горизонта в поле, и так заманчиво стремится туда песчаная тропинка, вдоль которой в зарослях высокой травы мелькают то белые, то жёлтые, то сиреневые соцветия.

Отправляюсь навстречу горизонту на свидание с небом, раскинувшим свой гигантский шатёр над деревьями, травой, цветами, зарослями кустарников, над неглубоким, но чистым озером. У его берегов колышутся травяные метёлки, над водой протянулись пряди ветвей, шелестящих мелкой листвой. И близко, совсем близко бегут по зеркальной глади облака, скрывающие от взора таинственность дна. Опрокинутое небо голубеет между извивами облаков, неподвижно зависших, медленно перетекающих в неизведанном направлении. Широкая розовая полоса утапливает облака, и они плывут уже под ней, давая дорогу светлеющей рассветной шири. Кажется, можно бежать по этой дорожке навстречу Солнцу, навстречу утру, навстречу пробуждающемуся дню. Всей своей водной гладью открытое простору небес, озеро отражает их высокую суть.

Отражённое небо зовёт взор вверх, к Небесам Истинным, и глаза, наполненные  их чистейшей лазурью, вдруг начинают видеть мир в его изумительной «сообразности и соразмерности», которую великий русский поэт называл свойствами гармонии. Под необъятностью постепенно густеющей синевы шелестят верхушки деревьев, их листва спадает стройными каскадами к волнующейся в объятиях ветерка траве,которая – в свою очередь – изо всех своих тоненьких сил тянется вверх, к Солнцу, к его животворным лучам.

Тянется с такой истовостью, с таким желанием, что вымахала высотой почти в человеческий рост, и в этом травяном лесу, наполненном дурманящими в утренней свежести запахами, можно было бы и заблудиться, углубившись в поток собственных ощущений и перестав смотреть по сторонам.

Из «травяного оцепенения» меня вывела стрекоза, зависшая над головкой цветка. Её полупрозрачные слюдяные крылышки трепетали в каком-то непостижимо огромном для неё пространстве, а блестящее – синее с золотым отливом – тельце неподвижно замерло над непомерно длинным – по сравнению с ней – стеблем, увенчанным шапкой мелких белых соцветий. Головка цветка по своим параметрам вполне могла служить для неё стартовой площадкой, как крыша какого-нибудь небоскрёба для вертолёта.

Стрекозе мои сравнения были неинтересны, она полетела вперёд, ведомая только ей одной понятным маршрутом, я пошла следом.

Так мы и двигались с ней, хоть по одной дороге, но пребывая в разных мирах и созерцая разные пейзажи. Я шла знакомой тропинкой вдоль извилистой речки, стрекоза летела в травяных джунглях, над верхушками гигантских растений, подпираемых толстенными стволами. Её мир был миром стеблей, пахучих цветочных головок, серебристых метёлок, мир разнотравья и разноцветья. Огромный мир, едва ли постигаемый ею.

А впрочем… Впрочем, интересно, как эта кроха воспринимает – и воспринимает ли? -  меня, как воспринимает деревья, необозримость горизонта, медленное течение зеленоватой воды – как, если травяной лес для неё является таким необъятным и бесконечным пространством?!
И почему-то я ощутила, что, наверное, рядом с нами есть такая же – как наш мир для стрекозы – непостижимая Жизнь, явленная нам, может быть, только как Сила. Сила, которой подвластна и эта гармония Природы, и я, и стрекоза, и эта Сила вмещает в себя ВСЁ. Может, в служении этой Силе и есть смысл, так сложно постигаемый, нашего присутствия здесь, на Земле?

Лариса Корякина