О-о-о! Юность – это возраст примерно с 15 до 20 лет?

Ну до 18. Так вот в юности я ещё ощущал себя ребёнком, причём маленьким ребёнком, и абсолютно не чувствовал себя взрослым. Я скажу больше, взрослость в общепринятом представлении я не ощущаю до сих пор. И мне странно наблюдать, как ведут себя другие люди разного возраста, они закомплексованы, действуют и живут по какой-то схеме, с заточенным на что-то одно интересом, чаще всего, на деньги. Если продолжить разговор обо мне, то моё детство плавно-плавно перетекло в юность, и юность для меня была продолжением детства, только с другими возможностями. Это – другие задачи в школе, другие задания в техникуме и институте, спорт уже воспринимался как спорт, а не как игра, но в психологическом плане изменений произошло очень мало, каким я был, допустим в первом классе – в 6-7 лет, таким и остался., просто расширился личный опыт в этой жизни, но отношение к себе, к другим людям, к природе, к каким-то ценностям мало изменилось. Оно уже было, а потом уже эти некие ментальные представления заполнялись событиями из жизни, поэтому не было какой-то особенной новизны – в психологизме, в отношениях. Для примера: во взрослой жизни я много ездил по миру, совершил кругосветное путешествие, а в детстве для меня открытием целого мира был, например, выезд за город. Вот в этом только разница, в изменившейся картинке – новая полянка в парке раньше или, допустим, горы, Египет или Мальдивы сейчас. А в остальном всё то же самое. 

Удивлений – нет. Заграничных открытий, более ярких по сравнению с открытиями в соседнем дворе моего детства – не было. Какая-то деталь, какая-то новая ситуация дома меня так же ярко волновала, как и заграничные какие-то события. Вначале мне это казалось очень странным, но потом я понял, что восприятие мало зависит от того, что меняется только картинка и название, потому что суть его всегда одна и та же – что здесь, дома, что за границей. Кстати, мне нравится больше здесь и жить, и быть. Видите, патриотизм остался…
 

Да. Мне в детстве, например, нравилось учиться. Я уже умел бегать, прыгать, гонял в футбол – пинать мяч как-то умел, на лыжах катался. И мне очень нравилось познавать новое, любую науку – хоть немецкий язык, хоть географию или алгебру, - и не для прикладного использования, а  хотелось просто впитывать знания. Потом, когда я стал постарше, особенно в период учёбы в техникуме, я увидел, как знания могут превращаться во что-то конкретное – в микросхемы, во что-то ещё. 

Тогда меня заинтересовал именно прикладной аспект обучения: вот есть какое-то знание, как, каким образом его превратить в какое-то изделие, в какой-то продукт. Это немного продолжалось в институте, и совершенно точно изменилось - я подчёркиваю это – после распределения в глухую контору, где ничего делать не надо было, только просиживать штаны. Но эта тяга – "брать из знаний и что-то конкретное делать" – осталась, поэтому где-то после окончания института я стал преподавать карате, которым сам занимался некоторое время. То есть новые знания, новый навык я стал вкладывать в новую для меня услугу. Карате сначала было востребовано, потом его запретили, и я стал заниматься йогой. Занявшись йогой, я сначала ничего не хотел отдавать, потому что собирал что-то для себя новое. 
 С микросхемами мне стало понятно: при существующем положении в обществе ничего сделать невозможно, что-то творилось только у Алфёрова в физтехе, в остальных местах только разнарядки какие-то выполнялись, никакого творчества в помине не было. Поэтому я жадно впитывал всё, что узнавал из области йоги, психологии, экстрасенсорики, и т.д. После 1985 года появилась возможность превращать всё это в какой-то продукт.  Я опускаю сейчас всякие попытки, промежуточное всякое ознакомление с коммерцией. И вот сейчас в этом же режиме, как и в детстве я и живу: новое что-то я постигаю в виде знания, информации, каких-то сигналов, и потом выдаю его в какой-то продукт. В моей московской йога-студии весь шкаф заполнен этим продуктом.  Вот весь ключ: вход – выход, вход – выход. В детстве это было так: я получал что-то новое и овладевал навыками. В  5 или в 6 лет я владел своим телом, на уровне ребёнка, конечно, но мне казалось, что я уже координирован. Дальше –в школе – я впитывал абстрактные знания, у меня ещё не было представления, что я их буду как-то применять. В техникуме было ещё всё хорошо, я видел: вот знания – вот микросхема, я её делаю, разрабатываю новое. Хотя это было на рубеже "загнивания", в техникуме мы делали техпланы самых новейших технологических производств. А в институте всё куда-то задвигалось, и было просто неинтересно, и таких производств новаторских, к сожалению, не было. После института всё стало совсем плохо… Вобщем, если бы была какая-то другая возможность, я бы смог учёным стать.