Впечатления недели А.Левшинова
СЕЙДОЗЕРО IV
Cтрун дождя хлестали меня в спину своими кнутами бесчисленное количество раз. Я обречённо двигался между камней, надеясь выбраться из цепких объятий горной тундры. Через каждые примерно полсотни шагов я сжимал кулаки в перчатках, чтобы выжать из них воду, которая несла ледяной холод. Куртка на сгибах покрылась пеной от пота и синтепона, ставшего теперь не теплоизолятором, а проводником окружающих меня восьми градусов по Цельсию. Там. где не было сил, я перелезал через камни, а всё остальное время прыгал, перепрыгивал и скакал, отчётливо понимая, что только интенсивные движения помогут мне сохранить хоть какое-то внутреннее тепло.
Вдали бесформенными пятнами показались горы, сжимавшие своими круглыми боками струи реки Эльморайок. Мимолётный взгляд на часы показал мне, что я добрался сюда быстрее, чем шёл к озеру. Темп моих прыжков был выше, поэтому на этот отрезок обратного пути у меня ушло всего полтора часа. Оказавшись у подножия череды водопадов, льющихся откуда-то из заоблачных далей, я решил не подниматься по склону горы, а штурмовать неприступное русло реки прямо здесь. У меня попросту не было сил огибать эти скалы, а мысль карабкаться прямо наверх показалась мне привлекательной. Мои ноги, обутые в резиновые сапоги, беспомощно скользили по гладким мокрым камням, выискивая опору. Несколько раз я падал между камней, и это было удачей, потому что я мог свалиться в пропасть. Всё тело ныло, но дыхание ещё не сбилось. Постепенно по мокрым штанам вода затекала в сапоги, превращая их в аквариумы с двумя большими рыбами - моими ногами.
Восхождение было жестокой беспощадной агонией. Оно и не могло быть иным. Оно заставляло забыть о подстерегающих опастностях и притупляло риск самого подъёма. При таком ветре и дожде повиснуть на кончиках пальцев рук или ног уже значило подвергаться смертельной опасности! А тут ещё скользкие камни и туман, делающие подъём бесконечным и бессмысленным. Пришлось совершить сотни безумных прыжков, подтягиваясь на руках, вползать на каменистые ступени, обрести, наконец, минуту покоя. Такого восхождения, да и всей этой вылазки мне не приходилось делать никогда в жизни. Но уже тогда я знал наверняка, что вернусь сюда ещё не раз и не только один, а с теми, кто желает настоящих посвящений и ищет своё истинное Я. Если, конечно, я останусь в живых... Путь наверх потребовал величайшего испытания искусства, выносливости, храбрости, силы - и больше всего - высокого духовного подъёма. Ещё до перевала я выложился весь. Без остатка. А до вершины, окутанной плотным туманом, ещё было неизвестно сколько метров пути.
Наконец, я перевалил через уступ и оказался на широком, вспученном от хаотично разбросанных глыб нагорье "Перевал", - мелькнуло у меня в голове. В десяти шагах ничего не было видно. Только сохранив инерцию от подъёма, я мог выбраться из этой ловушки, поэтому без секунды отдыха запрыгал по маковкам валунов в матовое марево, сохраняя ощущение ущелья точно позади себя.
Тут запросто можно ходить кругами несколько суток, пока не рассеется туман, но у меня не было времени, и я изгнал прочь панические мысли. В сапогах уже было воды по щиколотку и поднимать ноги становилось всё тяжелее. Но вот, после очередного прыжка с камня на камешь, впереди показался зелёный лоскут земли. Всё! Перевал пройден, начинается спуск в долину, туда, где у начала горной тропы стоит первая башенка - гурия, обозначающая начало Пути к Сейдозеру.
С каждым шагом, прыжком или скольжением вниз туман всё более рассеивался, открывая великолепную панораму на предгорье ловозёрских тундр. Но в те мгновения меня мало занимала красота окружающего пейзажа. Просто хотелось выжить и дойти.
Как зомби я прошёл территорию комбината, поминутно выжимая воду из перчаток. Подошёл к машине, забросил рюкзак, стянул перчатки и, охватываемый непроизвольной дрожью, схватился за руль. Тридцать километров до Ловозёра проехал без происшествий, но согреться не успел. Припарковав машину напротив окна своего номера в гостинице, я сполз с сиденья и, постукивая зубами, стянул вещи с соседнего сиденья. Захлопнув дверь "Доджа", зашагал, огибая здание, чтобы войти в отель. Проходя консьержа, сдержался и почти не дрожал, но, ввалившись в номер, буквально заплясал и задёргался почище эпилептика - так выходил из меня восьмичасовой холод.
Помню, что труднее всего было стянуть сапоги с ног. Я уже хотел разрезать резину ножом, но потом передумал, уселся на пол и с нечеловеческими усилиями избавился-таки от не раз спасавшей меня на тундрах обуви. В душ я буквально вполз по стенке, включил горячую воду и лил, лил, лил её на себя, поливая наиболее дрожащие участки тела…
Дождь за окном не переставал. Фонари холодно поблёскивали в наступающих сумерках. Я обвёл глазами комнату, но увидел только что проделанный путь. Сидя на табуретке, со вздохом я переживал то, что произошло там на озере, на скалистом подъёме, на перевале. Новая сила входит только тогда, когда от старой не остаётся и следа. Чувствуя своё новое рождение, я доплёлся до кровати и провалился в сон. Когда я закрыл глаза, то вновь оказался на берегу Сейдозера под дождём и порывами ветра… Может быть я оттуда не уходил?...